 Повремени она с рождением лет на полтораста - и стать
VIP-звездой эпатажа ей бы ни за что не удалось. Ну, подумаешь - сладострастная
феминистка с переизбытком мужских гормонов (сигары, одежда в стиле «унисекс»,
«би»-ориентация, какие-то странные жизненные игры...); подумаешь - автор девяти десятков женских романов и энного
количества ярких афоризмов. Сейчас таких пруд пруди!
Зато в благонамеренном XIX
веке ее имя (точнее, псевдоним) ежедневно предавалось страшным проклятиям - и
потому было популярно по обе стороны Атлантики. Она слыла истинным воплощением
утонченного порока: дразнящего, манящего и губительного...
 О себе она писала: «В любви
она была самой честной из вас. Она никогда не обманывала, не играла чувствами. Ее единственная вина
была в том, что в те времена, когда искусство было на первом месте, она всегда
предпочитала общество людей искусства и мужскую мораль ставила выше женской».
Впрочем, и в наши дни, она бы наверняка нашла себе применение. Водила бы автомобили, знала все авто новости, управляла бы и яхтой и самолетом...
Была ли красива «мадам Санд»?
Вовсе нет. Современники
изображали ее невысокой, коренастой женщиной плотного телосложения, с большими
глазами, рассеянным взглядом, желтоватым цветом кожи, преждевременными
морщинами на шее. Ее движения были резкими и порывистыми, а суждения - колкими
и безапелляционными. Не забудем и о странной манере одеваться; о неизменном
шлейфе сигарного дыма... Да, она презирала каноны красоты и нравственности! Она
сокрушала их силой своего интеллекта и жизнелюбия! Именно эта сила и
притягивала к ней мужчин.
Женщин, впрочем, тоже. Уж они-то безошибочно чувствовали, что под грубым сукном
мужского пальто бьется сердце, полное страсти и нежности. Каким эмоциональным
накалом проникнуты строки из письма Жорж Санд, адресованного актрисе Мари
Дорваль: «...Я просто умираю от желания поскорее увидеть и горячо поцеловать
тебя, а иначе я совершу что-нибудь совершенно безумное!... Мое сердце полно
лишь любовью к тебе... Я хочу любить тебя всегда... Если ты мне ответишь одним
только словом: «Приезжай!», я поеду, будь у меня даже холера или любовник...»
Разве можно свести этот ураган чувств к примитивной «розовой» интрижке?
 ...Исчадием ада Аврору считали не только блюстители нравственности, но и
защитники консервативных государственных устоев. Ведь, помимо «плотского
разврата», она несла в массы «идейную смуту» - выступала за свободу личности
вообще и равноправие женщин в частности (в середине XIX века ее романами
зачитывались российские либералы и разночинцы-демократы - это ли не
доказательство социально-политической значимости «женской литературы» того
времени!). Да и не только романтические истории сочиняла Жорж Санд - из-под ее
пера выходили также статьи для левореспубликанских, социалистических журналов и
газет! Принимала она участие и во французской демократической революции 1848
года. Так что совсем не случайно Ватикан вплоть до середины двадцатого века
запрещал католикам читать книги неукротимой француженки - наряду с
произведениями Вольтера, Дидро, Джордано Бруно, Маркса, Ленина...
 «Она поймает бабочку и
кормит травками и цветочками. Это период любви. Затем она насаживает бабочку на
булавку, следя за ее судорогами. А потом она расчленяет бабочку и готовит её
для своей коллекции героев романа», - говорил Ференц Лист. Санд не могла наслаждаться сексом, если не была влюблена в
своего партнера. Очень непродолжительным экспериментом оказалась, например, ее
чисто сексуальная связь с писателем Проспером Мериме, к которому она не
испытывала абсолютно никаких чувств. Некоторые любовники Санд утверждали, что
она фригидна. На самом деле, она, вероятно, была просто похожа на многих других
женщин, которые становятся страстными под влиянием чувств и бывают абсолютно
холодными и равнодушными, когда этих чувств не испытывают. Санд тоже могла быть
страстной и чувственной женщиной. Она призналась, например, что обожала Мишеля
де Бурже, одного из своих любовников, женатого некрасивого мужчину, именно
потому, что он заставлял ее "трепетать от желания". О ней заговорили не только как о писателе, но и как о новом
типе женщины – свободной, самостоятельно зарабатывающей себе на жизнь,
отрицающей светские условности и общепринятые нормы поведения.  Она могла достать
сигарету и повелительно сказать великому композитору: «Фредерик, огня!» – и Шопен
со всех ног бросался за спичками. Но кто знает, сколько шедевров он сочинил,
пока она стояла за его спиной и, положив руку ему на плечо, шептала: «Смелее,
бархатные пальцы!» «Мои пальцы мягко скользят по клавишам, ее перо стремительно
летает по бумаге…» (Из дневника Фредерика Шопена). «Ее фразы нарисованы кистью Леонардо
Давинчи и положены на музыку Моцарта», – писал о ее творчестве Дюма–сын. Федор
Достоевский зачитывался ее романами.
...Современники считали Жорж Санд непостоянной, жестокой
и равнодушной губительницей чужих судеб. Что ж, отчасти это так. Но упрек в
душевной черствости - явно несправедлив. Ведь, расставаясь с очередной любовью,
она не стряхивала ее с рукава, а вырывала из сердца. Именно этот кровоточащий
личный опыт отразился в емкой фразе, сказанной на склоне лет: «Жизнь - это
глубокая рана, которая редко затягивается и никогда не заживает».
Почитать:
"Психология имиджа. Личный
пиар" "Что с нами делают наши вещи. Об одежде, интерьере и успехе" Почитать чужие и оставить свои "Секреты успехов Великих женщин Любовь Деньги Власть"
| 
