Гаскелл родилась в
семьи священника Вильяма Стивенсона, который отрекся своего сана. Мать
умерла через год после рождения дочери, которую взяли на воспитание
родственники, которые жили в Натсфорди, небольшом провинциальном
городке, образ которого неоднократно будет возникать в письмах и
творчестве Элизабет. Сызмала она заинтересовалась литературой, и в круг
ее чтения входили Л. Стерн, С Ричардсон, Д. Дефо, английские романтики.
В 1832 г. Гаскелл вышла замуж за священника В. Гаскелла и сразу
переехала в Манчестер — центр промышленности, который она со временем
назовет «мерзостным Вавилоном Большим».
Как человек чрезвычайно
энергичный и добрый, Элизабет мгновенно включилась в личную и
общественную жизни: воспитывала детей, хозяйничала, занималась
филантропией, посещала больных и бедных прихожан, создавала необходимые
условия для работы мужа и писала для него замечательные проповеди.
Душевный залог юной женщины она передала в одном из писем: «Одно из моих
«я», как мне кажется, настоящая христианка, второе из моих «я» — жена и
мать... А, кроме того, у меня есть еще одно «я» с развитым ощущением
красоты... Как мне примирить все эти враждующие существа?» Примирение
Гаскелл нашла в литературе постмодернизма.
Своеобразным поводом к литературному творчеству стала личная
трагедия — умер единственный сын Элизабет, от чего она пала в отчаяние.
Зная о литературных способностях и стараясь как-то утешить жену, муж
посоветовал ей написать роман. Таким образом появилась «Мэри Бартон»
(«Магу Barton», 1848), насыщенная печальными реминисценциями (смерть
сына Джона Бартона, убийство сына промышленника Гарсона, сцена смерти
Эстер, которая целует медальон как единую память о сыне). Центром
рассказа стали трагические судьбы рабочих, нищих, их детей и жен, а
фоном — «вонючий Манчестер». Неожиданно для себя Гаскелл захотела
рассказать свиту о запрещенном, о жестком противостоянии рабочих и
капиталистов, о конфликтах, которые изрывали в клочья Англию в 40-х гг.,
кризис промышленности, массовая безработица, взрыв рабочего
негодования, о той социально-политической проблематике, с которой
женщины-писательницы еще не выходили на авансцену национальной
литературы, и в этом аспекте она опередила многих талантливейших
реалистов, в частности и Ч. Диккенса.
Сюжет романа «Мэри Бартон» связан с историей рабочего,
«чартиста», «коммуниста» (так тогда прозывали каждого, кто выступал
против частной собственности, в том числе и Элизабет Гаскелл) Джона
Бартона. Выбор героя объяснялся симпатией автора к рабочему классу, и в
Манчестере это было полностью закономерным явлением. В произведении
имеется и вторая сюжетная линия — дочери Джона, Мэри, хорошенькой,
тщеславной модистки, которую обольщает молодой Карсон.
Одним из значительных достояний Гаскелл есть тонкость
психологического письма, ощутимая в духовной эволюции героев.
«Сумасшедший» и «мечтатель», как она назовет Джона Бартона, способен на
самопожертвование, доброту, солидарность с теми, кого привели в
отчаяние. На протяжении романа изменится и Мэри, пройдя путь от
бездумного увлечения Гарсоном к большой и психологически оправданной
любви к Джеку Вилсону, своему будущему мужчу, обвиненного в убийстве, но
не без помощи Мэри оправданного.
Гаскелл сказала истинную правду о времени и была пораженная
возмутительными статьями в «Манчестер Гардиан» и «Эдинбург ревю», ее
избегали прихожане, от нее отвернулось много бывших друзей. Мучительный
период после опубликования первого романа, пережитых волнений, страданий
и мучений от неожиданных обвинений и публичных оскорблений заставил
Элизабет Гаскелл обратиться к «спокойной» теме патриархального бытия к
старом и дорогом Кренфорде («Кренфорд» — «Cranford», 1853),
провинциальном городишке, прообразом которого был ее любимый Натсфорд,
город детства.
В романе проявились новые грани реалистического письма Гаскелл.
Старый провинциальный городок, воплощение тишины и покоя, с зелеными
садами, травой, гусями, неспешной жизнью жителей: старых дев, мелких
чиновников, отставных капитанов, вдов, казалось бы, ничем не
примечательно, но сравнительно с Манчестером, «грязным и вонючим», или
похожим на него Драмблом, он — какая-то райская местность «доброй
Англии» бывших времен.
Художественная структура романа основывается на игре временных
пластов: в настоящее проникают возникшие с той или другой ассоциации
воспоминания, ощущения, т.е. фиксируется определенный поток
«утраченного» времени. Спустя несколько разделов читатель узнает имя
рассказчика — Мэри Смит, которая последовательно день за днем фиксирует
события в Кренфорде, тем не менее хронология вообще не целиком
соблюдена. Значительно важнее детали, мелочи, быстротечные впечатления,
сам человек. Эта особенность прозы Гаскелл повлияла не только на
дальнейшее развитие бытоописывающей тенденции в национальной литературе
(Э. Троллоп и др.), а и на характер художественных новаций модернистов
(В. Вулф). Стиль и язык «Кренфорда» немного старомодны, архаически,
немного близки к формам предыдущего столетия, что усиливает чувство
патриархальности.
После выхода печатью эта работа послужила причиной целую бурю
недовольства. Более всего приходил в негодование сын владельца
«благотворительной школы», где училась Шарлотта и где умерли от голода и
истязаний ее две старшие сестры. Приходили в негодование родственники.
Николас, муж Тарас Шевченко,
выступил категорически против публикации «деталей» личной жизни, против
бытовых деталей, использование семейных анекдотов и специфического
авторского трактования.
В 60-х гг. Гаскелл создала семейно-бытовые романы «Поклонники
Сильвии» («Sylvia's Lovers», 1863) и «Жены и дочери» («Wives and
Daughters», 1866). Последний роман писательницы - «Жены и дочери»,
первая часть которого появилась в 1864 г. в одном из номеров журнала
«Корнхил», остался недописанным.
